— Стасов, тебе нельзя так много говорить! Это у тебя посттравматический синдром, я тебе успокоительное дала, но оно что-то плохо действует. Так ты нашел, кто картинки повырывал?

— Не было никаких картинок! — говорю я торжественно. — Я их все придумал! Потому что и страницы были пронумерованы как надо, и никаких следов, что что-то вырывали или вырезали. И потом я еще одну такую книжку встречал, совсем уже взрослым. И в ней тоже ничего не было. И с этим медведем та же история! Она, Лиза эта, так написала, что я его УВИДЕЛ! А что не увидел, допридумал! И брюшко потертое так, что нитки основы просвечивают, и все остальное!

— А меня ты случайно не допридумал? — очень серьезно спрашивает Кира.

— Да все мы друг друга додумываем, как нам хочется! А потом и удивляемся: почему не так? Но человек без фантазии — это тоже не то, так что знай — я буду тебя идеализировать, хотя это неправильно и опасно!

— Ладно, — говорит она, но уже не смеется. Улыбаются лишь ее глаза. — Я согласна. Но только без фанатизма!

— Договорились! Да, так вот насчет медведя! Мне кажется, это какая-то ниточка… зацепка! Между этой Лизой и тем, которого убили… Хотя это, разумеется, может быть совсем не так. Игрушечный медведь есть почти у каждого ребенка. Но пуговицы! Пуговицы вместо глаз!

— Сейчас много таких игрушек. Они в моде. Стиль называется «кукла Тильда». Или как-то иначе…

— Именно так! — горячо восклицаю я. — Так и было написано: женщина предложила ей, то есть Лизе, на выбор куклу Тильду или этого медведя! Но она взяла медведя! И это все я вспомнил, когда был без сознания! Потому что эти страницы как раз и пропали!

— Как картинки?

— Нет… картинок не было, а текст как раз был! Неужели бы я и текст придумал? Не-е-ет… я уже взрослый и вполне циничный мужчина! Кто-то забрал именно эти страницы у меня из комнаты.

— Может, ты их просто потерял? — спрашивает Кира.

— Я уже думал об этом. Мне даже казалось, что я вспомнил, как шел за кофе и держал их в руках, а потом взял сразу два стаканчика, а они так и остались там, сверху, на автомате! Но я спускался, смотрел, даже спрашивал! Никто ничего не прибирал и не видел. Кстати, а кто меня нашел… ну, там, возле машины? Что, охранник на мониторе заметил?

— Нет. Светлана говорит, что там, у стены, слепая зона. Видно только, кто туда или оттуда идет. В принципе, этот Николай Николаевич запросто мог бы отпереться, если бы знал, что никто не видел, как он тебя… да ведь и ты сам его не видел! И тебя никто не находил. Ты сам встал и пришел прямо ко мне! Только по времени это было почти через час после того, как тебя ударили! Целый час без сознания! На холодной земле! Давай-ка я тебе еще раз температуру измерю…

— Да нет у меня никакой температуры! Странно, что я ничего не помню: ни как шел, ни как к тебе пришел… очнулся уже с забинтованной головой. Вот с этого места — все прекрасно!..

— Ничего прекрасного… — Кира вздыхает. — Тебе в город надо, на томографию.

— Никуда я не поеду! — говорю я упрямо. — Города — это не для меня! Я хочу жить в лесу, на природе.

— И писать сказки?

— Да, и в будущей жизни стану ученым котом!

— И тебя прикуют к дубу!

— Нет, не прикуют, потому что эпоха рабства у нас давно закончилась.

— Эпоха рабства никогда не заканчивается! — говорит Кира тихо. — Все мы в рабстве… кто у собственных иллюзий, кто у более сильных личностей, а некоторые просто-напросто наркоманы. Это самая понятная и простая степень рабства, но и самая тяжелая! А твои наркотики — это слова. Слова!..

— Да, слова!.. — пытаюсь ответить я, но, наверное, лекарство вдруг начинает действовать, потому что я уплываю… засыпаю… и она, эта женщина, которая тоже как наркотик, отпускает мою руку… — Не уходи! — хочу сказать я, но уже не могу.

— Пора! — говорит Рыбка, и Красной Бейсболке становится вдруг по-настоящему грустно. Да, конечно, она знала, что это произойдет… но так скоро?

— Может, все-таки останешься? — спрашивает она.

— Не положено! — Рыбка старается говорить так, чтобы девчонка не догадалась, как она к ней привязалась… ветеринаром она, вишь ли, собирается стать! А она и не увидит, потому как Лесов великое множество, как и других миров во Вселенной! И везде нужно что-то подправлять, кому-то помогать, а кому-то и просто вовремя сказать нужное слово.

— Я так к тебе привыкла! — говорит Шапка и вдруг не выдерживает, лицо ее некрасиво кривится, и она начинает плакать.

— Ты дорогу-то мне не заливай! — Голос у Рыбки тоже дрожит.

— Слезы по содержанию соли точно такие, как кровь… и морская вода!

— Не всякая… кровь и вода! — ответствует Золотая. — Но в принципе верно! Кстати, ты это откуда взяла?

— Это я медицинские учебники изуча-а-а-аю!..

— Ну не реви! Не реви! Мне тоже… нелегко!

— Да?!.. — Глаза девушки внезапно теплеют и загораются радостью. — Ты тоже… ко мне привыкла?

— Ну не скотина же я бездушная! — ответствует Рыбка. — Привязалась! Хотя и не полагается. Это всяким Феям-Крестным душой прикипать заведено или там Колдуньям… Баба-Яга также неизвестно почему эту привилегию получила — а мне вот не дали! Не положено! А я нарушила!

— А тебя за это не накажут? — Шапка шмыгает носом.

«Да кто ж посмеет, да и нет надо мной никого!» — хочется сказать Рыбке, но… это тоже не положено!

— Будем надеяться, что нет, — произносит она корректно. Еще ей хочется сказать: «Если будет плохо или что-то пойдет не так, ты только попроси… или даже просто подумай!», — но это уж совсем против субординации. Которая есть у всех, даже у тех, над кем больше никого, кто волен исполнять, или не исполнять, или исполнять, как захочет сам, но почему-то всегда следует правилам. Ну или почти всегда… Все! Надо уходить! Потому что если не уйти сейчас, то можно застрять тут навсегда, а это уж совсем никуда не годится! Потому что тогда это будет мир сплошных исполненных желаний, утопия, вымороченное пространство, черная дыра! — Присядем на дорожку? — спрашивает она.

У девчонки слезы текли ручьями, говорить она не могла, только кивнула. Села рядом с аквариумом и протянула палец. Рыбка коснулась его плавником.

— Только не говори Розе, что я сдохла! — не выдерживает она.

Красная Бейсболка всхлипывает и кивает.

Да, надо уходить, как бы ни было больно отрываться. Потому что волшебство и исполнение желаний хорошо, только пока не закончились детство и юность. Она не захочет видеть, как Красная начнет терять задор и иллюзии, как выйдет замуж и сначала превратится в собственную мать, а потом и в бабку… И будет ворчать, и путать право и лево, вчера и сегодня, завтра и собственную молодость… И открывать двери кому попало, и слепнуть, и глохнуть, и утрачивать зубы и рассудок… И надеяться на мифическую третью молодость, которой не бывает никогда, никогда, даже у таких вечных существ, как она сама!